Продолжение цикла статей. Предыдущую часть читайте здесь.

Часть 6. Ведический взгляд на религиозную философию Толстого

1. Религия
2. Благо — Ананда
3. Ложное Эго и душа
4. Преходящесть материального
5. Долг
6. Усмирение желаний
7. Веры и Вера
8. Любовь истинная и ложная

Шестого декабря 1908 года Толстой записал в дневнике:

Люди, которые по своим quasi[мнимо] религиозным представлениям, которые я разрушаю, должны бы были ненавидеть, любят меня за те пустяки — «Война и мир» [В январе 1871 года Толстой отправил Фету письмо: «Как я счастлив,.. что писать дребедени многословной вроде «Войны» я больше никогда не стану»(1-61,с.247)] и т.п., которые им кажутся очень важными»(1-56,с.162).

Летом 1909 года один из посетителей Ясной Поляны выражал свой восторг и благодарность за создание «Войны и мира» и «Анны Карениной». Толстой ответил:

Это все равно, что к Эдисону кто-нибудь пришел и сказал бы: «Я очень уважаю вас за то, что вы хорошо танцуете мазурку». Правильно ли, нет ли, я приписываю значение совсем другим своим книгам»(12,с.273).

В советское время на «совсем другие книги» было наложено табу (впрочем, и в царской России многие из них были запрещены); носители «единственно верного учения» не могли не скрывать таких высказываний Толстого, как: «Удивительная ограниченность мысли матерьялистов! [Эта ограниченность мысли маскировалась псевдонаучной терминологией; «запретите употреблять искусственные слова, и свои, и греческие, и латинские, и вдруг упадет поднявшееся на этих дрожжах тесто науки. А то наберут слов, припишут условно, по общему согласию, значение этим словам и играют на них, точно как в шахматы»(1-48,с.118). Если передать смысл материалистических теорий нормальным человеческим языком, их убогость становится очевидной: например, «теория эволюции, говоря простым языком, утверждает только то, что по случайности в бесконечно долгое время из чего хотите может выйти все, что хотите»(2-16,с.322)]» (1-56,с.321) или «Без религии человек двуногое животное, умеющее делать велосипеды и ездить на них и т.п» (1-56,с.293). Сегодня вряд-ли кто-либо будет отрицать, что хотя Толстой начинал как писатель-беллетрист, закончил он как религиозный философ. «Мысль, которая, заметно, чаще других точит его сердце, — мысль о Боге, — писал М. Горький. — Он говорит об этом меньше, чем хотел бы, но думает — всегда»(19,с.189). И все же, рядом с любовью к Толстому-художнику [В трактате «Так что же нам делать?» Толстой говорит: «Без науки о том, в чем назначение и благо человека, не может быть никаких настоящих наук и искусств… Человечество жило-жило и никогда не жило без науки о том, в чем назначение и благо людей; правда, что наука о благе людей для поверхностного наблюдения кажется различной у буддистов, БРАМИНОВ, евреев, христиан, конфуцианцев, таоистов; хотя стоит только вникнуть в эти учения, чтобы увидать одинаковую сущность, но все-таки, где мы знаем людей, вышедших из дикого состояния, мы находим эту науку»(2-16,с.351)] сосуществует даже не непонимание, а элементарное незнание Толстого-мыслителя: «Одни бранят меня за то, что я отвергаю то, чего я не отвергаю, другие увещевают меня поверить в то, во что я не переставал верить, и третьи выражают со мной единомыслие, которое в действительности едва ли существует [Толстой писал о своих «оппонентах»: «Одни — либералы и эстетики считают меня сумасшедшим или слабоумным вроде Гоголя; другие — революционеры, радикалы считают меня мистиком, болтуном; правительственные люди считают меня зловредным революционером; православные считают меня дьяволом»(2-19,с.37). Что касается «единомышленников», то как-то он сказал об одном из посетителей Ясной Поляны, одетом в русскую рубашку и брюки, с напуском заправленные в большие сапоги: «Этот молодой человек принадлежит к самой непостижимой и чуждой мне секте — секте толстовцев»(26,с.419)]»(2-17,с.199). Так, одна из сотрудниц музея «Ясная Поляна» как-то ничтоже сумняшеся заявила мне, что Толстой был православным. Как она умудрилась не знать о пресловутом «Определении Святейшего Синода» N 557 от 20-23 фефраля 1901 г. о графе Толстом, которого «Церковь не считает своим членом»(13,с.73) — осталось для меня загадкой.

Еще 27 ноября 1856 г. в письме Велерии Арсеньевой (своей несостоявшейся невесте) Толстой заявляет о несогласии с государственной религией: «Что вы спрашиваете меня о попах, напомнило мне то, что я давно хотел сказать вам. Какие бы ни были наши будущие отношения, НИКОГДА НЕ БУДЕМ говорить о религии и все, что до нее касается. Вы знаете, что я верующий, но очень может быть, что во многом моя вера расходится в вашей»(2-18,с.444). В «Ответе на постановление Синода» Толстой признал: «То, что я отрекся от церкви, называющей себя Православной, это совершенно справедливо»(2-17,с.201).

Какой же была вера Толстого? Он говорил: «Я верю в учение Христа», однако в написанной в 1902 г. статье «К духовенству» сделал существенное разъяснение: «Истинная религия есть христианство в тех положениях его, в которых оно сходится с основными положениями БРАМАНИЗМА, конфуцианства, таотизма, еврейства, буддизма, магометанства»(1-34,с.299).

Хотя взгляды Толстого на религию и церковь на разных этапах его жизни разнились, прослеживается определенное направление этих изменений. Осенью 1903 г. он писал П.M. Дасу Шарме: «1) Я не христианин в общепринятом смысле этого слова. 2) Я не принадлежу ни к какой церкви. 3) Я не верю в божественность Христа и во все чудеса, которые ему приписывают. Мои мысли о религии можно найти в моих книгах «В чем моя вера?» и в особенности в «Христианском учении«(1-74,с.211). Одну из главных своих философских работ Толстой назвал «Христианское учение», но 20 декабря 1908 г. просматривая свои статьи 1880 годов, заметил: «Тут многое есть такое, чего бы я теперь не подписал», а на вопрос секретаря «Что, например?» ответил: «Исключительное отношение к Христу[3 сентября 1908 г. Толстой писал С.А. Фокину: «Веруя в Христа-Бога, я этим отделялся бы от всех миллионов и живших прежде и теперь живущих людей — БРАМИНОВ, буддистов, конфуцианцев, евреев, магометан и других, не верующих в Христа, а верующих в того же Бога, в которого и я верю»(1-78,с.225)], к Евангелию». Несколько раньше, летом того же года, он говорил: «Я перед смертью стал смелее отступать от исключительности христианства»(12,с.225). Врач В.В.Люстрицкий вспоминал, как 19 июня 1910 г. «Лев Николаевич сказал, что он одинаково относится к Евангелию, БРАМАНИЗМУ, буддизму и конфуцианству»(14,с.441). Более того, 22 июня 1910 г. он признался Ф.А.Страхову: «Не хочется мне этого говорить, но уж скажу: как раньше я любил Евангелие, так теперь я его разлюбил»(9,с.293). «Учение Христа является для меня только одним из прекрасных религиозных учений, — писал Толстой, — которые мы унаследовали от древних египтян, евреев, ИНДУСОВ, китайцев, греков. Два великих принципа Иисуса: любовь к Богу и любовь к ближнему проповедовались всеми мудрецами мира: КРИШНОЙ, Буддой, Лао Цзы, Конфуцием, Сократом… Истина нравственная и религиозная всегда и везде одна и та же. Я не чувствую никакого предпочтения к христианству [Об этом Толстой писал 27 июля 1909 г. и Яну Стыке: «Учение Иисуса для меня только одно из прекрасных и великих учений, переданных нам от древности египетской, еврейской, ИНДУССКОЙ, китайской и греческой. Два великих принципа Иисуса: любовь к Богу, т.е. к абсолютному совершенству, и любовь к ближнему, т.е. ко всем людям без всякого различия, исповедовались… с различных точек зрения всеми мудрецами мира: древними — КРИШНА, Будда, Леотзе, Конфуций, Сократ, Платон, Марк Аврелий, Эпиктет и др., так и современными»(1-80,с.43). В этом же письме он упоминает о своем «Круге чтения»: «По этой книге, озаглавленной «Круг чтения» и состоящей из взятых у нескольких сот древних и современных авторов мыслей и изречений о религии и морали, между которыми имеется лишь несколько стихов из Евангелия, по этой книге вы можете судить, как я далек от того, чтобы придавать исключительное значение Евангелию»]»(11,с.142).

В «Пути жизни» Толстой отдает должное ведической религии:

«Одна из самых древних и самых глубоких по мысли вер была вера индусов»(7,с.154).

Разъясняя Ж.А.Пети что «то же решение дано почти во всех религиях в их основной сущности», он все же отметил, что «наиболее ясно — в БРАМАНИЗМЕ»(1-73,с.98).

Биограф Толстого Д.П.Маковицкий в «Яснополянских записках» зафиксировал слова, сказанные Толстым в последний год своей жизни (12.03.1910):

«Если бы не было КРИШНЫ, не было бы нашего понятия о Боге».

Поэтому вполне логично понятие Толстого о Боге рассмотреть с ведической точки зрения и сравнить его с учением Кришны.

Нижеследующий раздел состоит практически из одних цитат: цитат из Толстого и цитат из Гиты и комментариев к ней Шрилы Прабхупады (Бхагавад-гита как она есть. ББТ., 1984). Одна моя знакомая, прочитав рукопись, построенной по такому же принципу, сказала, что это ей напоминает «игру в бисер» Германа Гессе. Действительно, дело не в том, что я не могу высказать эти же идеи своими словами, и не только в том, что не хочется повторяться (все уже давным-давно сказано), но мне нравится выкладывать эту мозаику. Когда видишь, что высказывания двух великих людей разных поколений, живших на противоположных сторонах света, совпадают практически дословно, мурашки пробегают по телу: чувствуешь, что с тобой говорит Единое. 

Цитируемые в этой главе стихи Бхагавад-гиты будут обозначаться «Б-г.N.N», а комментарии к ним Шрилы Прабхупады — «Ш.П.с.N».

И еще одно замечание: 6 ноября 1877 года Толстой писал своему другу Н.Н.Страхову:

«На днях я слушал урок священника детям из «Катехизиса». Все это было так безобразно. Умные дети так очевидно не только не верят этим словам, но и не могут не презирать этих слов, что мне захотелось изложить в катехизической форме то, во что верю, и я попытался. И попытка эта показала, как это для меня трудно и, боюсь, невозможно»(2-18,с.813). (1-62,с.347)

Вся его последующая жизнь (особенно после 1881 г.) была поиском и изложением своей веры. Наиболее полно и последовательно мировоззрение Толстого отражено в книге «Путь жизни», которая подвела итог жизненному пути мыслителя (последняя дневниковая запись о работе над этой книгой сделана Толстым всего за несколько дней до смерти). О значении, которое придавал автор своему итоговому труду, можно судить хотя бы по тому факту, что предисловие он переделывал 105 раз (это не опечатка — СТО ПЯТЬ!). Именно на эту «последнюю версию» философии Толстого мы будем ориентироваться.

Религия

«Для того, чтобы человеку жить хорошо, ему надо знать, что он должен, и чего не должен делать. Для того, чтобы знать это, нужна вера. Вера – это знание того, что такое человек и для чего он живет на свете»(7,с.9).

«Разумный человек не может не задуматься и не спросить себя: для чего это его мгновенное, неопределенное и колеблющееся существование среди этого вечного, твердо определенного и бесконечного мира? Вступая в истинную человеческую жизнь, человек не может обойти этого вопроса»(1-39,с.7).

«Из множества страдающих людей лишь немногие действительно задаются вопросом о своем положении, о том, кто они и что, почему их существование полно трудностей, и так далее. Если человек не пробудился настолько, чтобы задавать эти вопросы, то его еще нельзя назвать человеком в полном смысле этого слова. Любая человеческая деятельность должна считаться бессмысленной, если человек не задается вопросом о природе Абсолютного»(Ш.П.с.20).

«Без религии, т.е. установленного отношения к бесконечному духовному, человек — безхвостая обезьяна, умеющая делать фонографы, баллоны, бомбы и т.п»(1-56,с.84). Именно религия отличает человека от животного.

«Так как религиозное познание есть то, на котором зиждется всякое другое и которое предшествует всякому другому познанию, то мы не можем определять его, не имея для него орудия определения. На богословском языке познание это называется откровением. И название это, если не приписывать слову «откровение» никакого мистического значения, совершенно правильно, потому что познание это приобретается не изучением и не усилиями отдельного человека или людей, а только восприятием отдельным человеком или людьми проявления бесконечного разума, постепенно открывающего себя людям»(1-39,с.14).

«Когда человека озаряет знание, разрушающее неведение, оно открывает ему все, подобно тому, как днем все освещается солнцем»(Б.-г.5.16).

«Когда человек узнает истинную веру, с ним делается то же, что с человеком, засветившим свет в темной горнице. Все становится ясно и на душе весело»(7,с.10).

Благо — Ананда

Каждый стремится к счастью («благу», «радости» по терминологии Толстого; «ананде» — по-санскритски). Веданта-сутра(1.1.12) провозглашает: «Ананда-майо ‘бхьясат (блаженство — наша сущность)». «Живые существа, подобно Господу, обладают сознанием и стремятся к счастью. Господь постоянно испытывает счастье, и если живые существа также хотят познать счастье, они должны соединиться с Ним»(Ш.П.с.34).

«Материальное счастье и страдание живого существа порождаются телом, а не им самим, в его истинной сущности. Для живого существа в его изначальном виде наслаждение естественно, это — его истинное состояние»(Ш.П.с.628).

«Страдать можно только телом; дух не знает страданий. Чем слабее духовная жизнь, тем сильнее страдания и потому, если не хочешь страдать, живи больше душою, а меньше телом«(7,с.93).

«Жизнь есть стремление к благу. Толпа, люди не мыслящие, понимают благо человека в благе его животной личности»(2-17,с.58).

«В оскверненном сознании «я есть» означает: «Я — господин всего, что я вижу. Я — тот, кто всем эти наслаждается»(Ш.П.с.26).

Но «жизнь человека, как личности, стремящейся только к своему благу, среди бесконечного числа таких же личностей, уничтожающих друг друга и самих уничтожающихся, есть зло и бессмыслица»(2-17,с.22).

«Что составляет невозможность блага личного существования? Во-первых, борьба [«Все живые существа в материальном мире изо всех сил борются за существование»(Ш.П.с.45)]. ищущих личного блага существ между собой; во-вторых, обман наслаждения [«Эти наслаждения имеют начало и конец, поэтому мудрый не обольщается ими»(Б.-г.5.22)], приводящий к трате жизни, к пресыщению, к страданиям, и, в-третьих – смерть [«Как только человек рождается, он сразу же начинает умирать. Смерть всегда, в каждую секунду, пожирает всякое живое существо»(Ш.П.с.518)].»(2-17,с.65).

Как же человеку жить? «Жить для себя? Но ведь моя жизнь личная есть зло и бессмыслица. Жить для своей семьи? Для своей общины? Отечества, человечества даже? Но если жизнь моей личности бедственна и бессмысленна, то так же бессмысленна и жизнь всякой другой человеческой личности, потому бесконечное количество собранных вместе бессмысленных и неразумных личностей не составят и одной блаженной и разумной жизни»(2-17,с.34).

Бессмысленность эгоистической жизни (пусть даже и с расширенным эгоизмом) порождает пессимистические учения: «Язычество считает, что мир должен служить благу личности. Буддизм считает, что мир должен исчезнуть, так как он производит страдания личности. Буддизм есть только отрицательное язычество»(1-39,с.8).

«Согласно философии буддизма, в конце материальной жизни — лишь пустота. Бхагавад-гита учит иному» (Ш.П.с.164).

Ложное Эго и Душа

«Жизнь — это странствование и совершенствование душ, достигающих все большего и большего блага», — сказали брамины»(2-17,с.22):

«Точно так же, как душа переселяется из детского тела в юношеское и из него в старческое, так и при смерти она переходит в другое тело. Эти изменения не беспокоят того, кто осознал свою духовную природу»(Б.-г.2.13).

«Человек, если прожил долгий век, то прожил много перемен, — был сначала младенцем, потом детей, потом взрослым, потом старым. Но как ни переменился, человек, он всегда говорил про себя «я». И этот «я» был и в младенце, и в взрослом, и в старике. Вот это-то непеременное «я» и есть то, что мы называем душой»(7,с.20).

«Я таких-то родителей сын, дочь, я старый, я молодой, я богатый, я бедный. Каждый из нас особенный от всех других людей человек: мужчина, женщина, старик, мальчик, девочка; и в каждом из нас, особенном человеке, живет во всех одно и то же во всех духовное существо»(7,с.23).

«Ложное эго означает — отождествление себя со своим телом. Когда человек понимает, что он не является телом, что он — душа, это — его истинное эго. Эго есть всегда, и от ложного эго следует избавиться, но не от истинного. В ведической литературе (Брихад-араньяка Упанишада 1.4.10) говорится: «Ахам брахмасми («Я есть Брахман, я есть дух»)»(Ш.П.с.615).

«В каждом человеке живут два человека: один слепой, телесный, а другой зрячий, духовный. Один — слепой человек — ест, пьет, работает, отдыхает, плодится и делает все это, как заведенные часы. Другой — зрячий, духовный человек — сам ничего не делает, а только одобряет или не одобряет то, что делает слепой, животный человек»(7,с.24)

«Тот, кто пребывает в божественном сознании, хотя и видит, слышит, осязает, обоняет, вкушает, движется, спит, дышит, всегда внутренне понимает, что фактически он ничего не делает, ибо разговаривая, опорожняя желудок, наполняя его, открывая и закрывая глаза, он всегда знает, что лишь материальные чувства взаимодействуют с из объектами, но что сам он стоит в стороне»(Б.-г.5.9).

«Некоторые афоризмы Брахма-сутры: «на вияд ашрутех»(2.3.1); натма шрутех(2.3.18) и «парат ту тач-чхрутех»(2.3.40) [Дословно: «Не пространство (не слышали)»(2.3.1); «не душа (слышали)»(2.3.18); «но это — от Всевышнего (слышали)(2.3.40)]. Первый афоризм указывает на поле деятельности [«Поле деятельности» (санскр. кшетра) – материя], второй — на живое существо, и третий — на Всевышнего Господа, summum bonum [Summum bonum (лат.) — Высшее благо] среди всех проявлений различных существ» (Ш.П.с.608).

«Прежде всего, пробуждается в человеке сознание своей ограниченности от всякого остального вещества, то есть своего тела. Потом сознание того, что отделено, то есть своей души, и потом, сознание того, от чего отделена эта духовная основа жизни — сознание всего — Бога«(7,с.26)

Преходящесть материального

«В материальном мире живое существо претерпевает изменения шести видов, а именно: рождение, рост, существование во взрослом состоянии, размножение, увядание и, наконец, исчезновение. Всякое живое существо, пришедшее в соприкосновение с материей, начиная с первого сотворенного существа, Брахмы, и кончая мельчайшим муравьем, обладает изменяющимся телом»(Ш.П.с.692).

«Человек видит, как все на свете — и растения и животные — зарождается, растет, крепнет, плодится, а потом слабеет, портится, стареет и умирает. То же самое видит человек и над своим телом и, глядя на других людей, когда они умирают, знает и про свое тело, что оно состарится, испортится и умрет, как и все, что родится и живет на свете. Но кроме того, что он видит на других существах и на людях, каждый человек знает в себе еще то, что не портится и не стареется, а, напротив, что больше живет, то лучшет и крепнет, — знает каждый человек в себе свою душу»(1-37,с.37).

«В духовном мире тело не меняется, там нет старости, рождения и смерти»(Ш.П.с.692).

«Как человек надевает новые одежды, сбросив старые, так и душа принимает новое тело, оставив старое и бесполезное» (Б.-г.2.22).

«Смерть – это изменение той оболочки, с которой соединен наш дух. Не надо смешивать оболочку с тем, что вложено в нее»(7,с.373).

«Если сокровищем своим человек будет считать свое тело, он и будет полагать свои силы на то, чтобы у него для тела были вкусные кушанья, покойные помещения, красивая одежда и всякие удовольствия. А чем больше полагает человек свои силы на тело, тем меньше у него останется их для жизни духовной»(7,с.91).

«Те, чей ум слишком привязан к чувственным удовольствиям и материальному богатству, те, кто обмануты всем этим, не могут решиться отдать себя преданному служению Всевышнему Господу»(Б.-г.2.44).

Долг

Кришна говорит: «Ты имеешь право только исполнять свой долг, но плоды твоих действий не принадлежат тебе. Никогда не считай себя причиной результатов своей деятельности и не пытайся уклоняться от исполнения долга»(Б.-г.2.47).

Толстой также часто повторял: «Fais ce que dois, advienne que pourra» [делай, что должно, пусть будет, что будет] – есть выражение глубокой мудрости»(1-69,с.21).

«Поступок, совершенный без всяких соображений о каких бы то ни было последствиях, ввиду только исполнения воли Бога, есть наилучший поступок, который может быть сделан человеком»(7,с.284).

«Отказавшись от всякой привязанности к результатам своей деятельности, всегда удовлетворенный и независимый, он не совершает действий, приносящих плоды, хотя и занят постоянно всевозможными делами» (Б.-г.4.20).

«Как только думаешь о последствиях своей деятельности, так чувствуешь свою слабость и ничтожность; а как только подумаешь о том, что дело твое в том, чтобы делать сейчас волю Пославшего, так чувствуешь свободу, радость и силу»(7,с.284).

«Поэтому человек должен действовать из чувства долга, не беспокоясь о плодах своей деятельности, ибо, действуя так, он достигает Всевышнего»(Б.-г.3.19).

Усмирение желаний

«Путь постижения Высшей истины начинается со смирения и оканчивается познанием Абсолютной Личности Бога»(Ш.П.с.618).

«Нет ничего сильнее смиренного человека, потому что смиренный человек, отказываясь от себя, дает место Богу»(7,с.338).

«Глубокая река не возмутится от того, что в нее бросить камень; так же и человек. Если человек возмущается от оскорблений, то он не река, а лужа»(7,с.142).

«Умиротворения может достичь лишь тот, кого не беспокоит непрерывный поток желаний, подобный рекам, впадающим в вечно наполняемый, но всегда спокойный океан. И нет мира тому, кто стремится удовлетворить свои желания»(Б.-г.2.70).

«Чем меньше потакать телу в одежде, помещении, увеселении, тем свободнее жить. И напротив, только пустись улучать еду, одежду, помещение, увеселения — и не будет конца трудам и заботам»(7,с.92).

В Катха Упанишаде(1.3.3-4) сказано: «Человек сидит в колеснице материального тела, которой управляет разум — возница. Ум — это вожжи, которые держит возница, а чувства — лошади. Душа, таким образом, испытывает на себе хорошие или плохие последствия взаимоотношений с умом и чувствами.Таково мнение великих мыслителей».

«Возница не бросает вожжей оттого, что не сразу остановит коней, но продолжает тянуть, и кони останавливаются. Так и ты со страстями: не удержался один раз, продолжай бороться, и в конце концов победишь ты, а не страсти»(7,с.291).

«Тот, кто уводит свои чувства от их объектов, несомненно находится в твердом уме»(Б.-г.2.68)

Веры и Вера

«Есть две веры: вера доверия тому, что говорят люди, — это вера в человека или в людей, и таких вер много различных, и вера в свою зависимость от Того, Кто послал меня в мир. Это вера в Бога, и такая вера одна для всех людей«(7,с.10).

Эта единая для всех вера на санскрите называтеся САНАТА-ДХАРМА: «Можно иметь веру в определенный процесс, и можно переменить свою веру и принять другую, но слово санатана-дхарма относится к такой деятельности, которая не может измениться»(Ш.П.с.32).

«В зависимости от места, времени и обстоятельств человек исповедует определенную веру, но эти обозначения не имеют отношения к санатана-дхарме. Индус может изменить свою веру и стать мусульманином, или мусульманин — изменить свою и стать индусом, то же и с христианством, но ни при каких обстоятельствах не может измениться предназначение человека служить другим. Санатана-дхарма значит — служение»(Ш.П.с.33).

«Вера у разных людей и в разные времена может быть разная, но любовь у всех и всегда одна и та же»(7,с.11).

Сравнение двух последних цитат показывает, что истинная любовь – всегда служение.

Любовь истинная и ложная

«Строго говоря, основных отношений человека к миру только два: личное, состоящее в признании смысла жизни в благе личности, приобретаемом отдельно или в соединении с другими личностями [Толстой считал, что «языческое общественное, или семейно-государственное» сознание (служение «семье, роду, народу, государству и даже человечеству») принципиально не отличается от «первобытного личного»(1-39,с.9). «Невежественный человек отождествляет свое тело и свое «я»; телесные связи с другими он принимает за родство, поклоняется земле, на которой появилось его тело, и рассматривает религиозные ритуалы как самоцель. Общественная деятельность, национализм, альтруизм — вот некоторые из видов деятельности таких материалистически устремленных людей»(Ш.П.с.195)].» и «признающее смысл жизни в служении Пославшему человека в мир»(1-39,с.8) ( «взаимоотношения те же, что между хозяином и слугой»(Ш.П.с.27)). «Человек божеского жизнепонимания признает жизнь уже не в своей личности и не в совокупности личностей (в семье, роде, народе, отечестве или государстве), а в источнике вечной, неумирающей жизни — в Боге; и для исполнения воли Бога жертвует и своим личным, и семейным, и общественным благом. Двигатель его жизни есть любовь. И религия его есть поклонение делом и истиной началу всего — Богу»(1-28,с.70).

Для обозначения любовного служения Богу используется термин БХАКТИ. «Любовь дает людям благо, потому что соединяет человека с Богом»(7,с.11).

Ранее мы уже говорили о том, что когда «называют одним и тем же словом любовь духовную — любовь к Богу и ближнему, и любовь плотскую мужчины к женщине или женщины к мужчине, это большая ошибка. Нет ничего общего между этими двумя чувствами. Первое есть голос Бога, второе – голос животного»(7,с.96).

Но и между любовью к ближнему, как она обычно понимается, и любовью к Богу, также огромное различие.

«Всякая любовь к ближнему, корень которой не в любви к Богу: любовь к родным, к друзьям, к приятным людям, благодушие ко всем, вызываемое хорошим расположением духа, часто принимаемое за любовь, не есть та любовь, проявление которой дает смысл и радость жизни… «.

Прежде, чем любить ближнего, или для того, чтобы любить ближнего, надо любить Бога всем сердцем и всем помышлением. Только через такую любовь к Богу можно любить ближнего. Прямо, непосредственно любить настоящей любовью нельзя так же, как нельзя прямо по телефону передать своей речи соседу, а надо обратиться к центральной станции (1-74,с.59).

Расхожее утверждение «Бог есть любовь» почти всегда понимают не правильно: принимая «благодушие» (греч. «филео») за любовь, считают, что знают Бога. Только познав Бога и осознав себя такой же Его духовной частицей, как и все живые существа, можно понять божественную любовь.

«Я не понимаю, что значит любить Бога. Разве можно любить что-то непонятное и неизвестное? Любить можно ближнего, это понятно и хорошо, но любить Бога — это только пустые слова —  Так говорят и думают многие. Но говорящие и думающие так люди грубо ошибаются, не понимая того, что значить любить ближнего, — не приятного и полезного нам человека, а одинаково всякого человека, хотя бы это был самый неприятный, враждебный нам человек»(7,с.54).

«Поскольку Кришна присутствует в сердце каждого, как Сверх душа, каждое тело является воплощением или храмом Всевышнего Господа, и как человек оказывает почтение храму Господа, так же он должен оказывать почтение каждому телу, в котором пребывает Сверхдуша»(Ш.П.с.451).

«Так любить ближнего может только тот, кто любит Бога, того Бога, который один во всех людях. Так что непонятна не любовь к Богу, а непонятна любовь к ближнему без любви к Богу«(7,с.54).

«Заставить себя любить других нельзя. Можно только откинуть то, что мешает любви. А мешает любви любовь к своему животному «я»»(7,с.324) и ее разновидность — «любовь» к чужому животному «я».

© Джаянанда дас. Толстой и Веды.

Продолжение книги читайте в следующей части.

имя

Эл. почта (не публикуется)

сайт

Δ