Под древо шиншапа явился вновь царь Пратиштханы,
И снова то мёртвое тело на плечи взвалил.
Ветала промолвил — «Прости, что разбил твои планы:
Я жажду чтоб ты здесь со мною досуг разделил.

Послушай ещё, государь: напряги свои уши.
Весьма увлекательный вспомнил я ныне рассказ.
Теперь, государь Пратиштханы внимательно слушай,
Ведь позже его мы обсудим в очередной раз.

О том, кому же приносить жертву.

Есть град на Земле, Вакролака он дивно прекрасный,
Подобный собою обители Вечных Богов.
В нём правил король Сурьяпрабха, монарх многовластный,
Всегда побеждавший в сражениях многих врагов.

Он равен был в битве Махендре, Властителю Рая,
И ликом прекрасным народу он радость вселял.
Всегда развивал он культуру родимого края
И Злу воцариться в стране его не позволял.

Он к добрым делам был готов, будучи филантропом,
И, словно, Владыка Хари, Землю нёс на себе.
Народ за царём шёл по им же проложенным тропам,
И славил деянья монарха на радость себе.

В стране, где он жил, не лились от страдания слёзы:
От жертв приношения дыма там слёзы лились.
Там кровопролитье творили лишь алые розы,
Что тешили взоры и рост направляли свой ввысь.

Там умирали безвременно лишь в те моменты,
Когда меж супругами вспыхивал страсти огонь.
Лишь стражи, хранившие царские апартаменты
Там с копьями были, древко зажав крепко в ладонь.

Успешен был царь и всегда он имел в изобильи:
Богатство и славу, и доброе слово людей,
Но белое кружево этой прекрасной идилльи
Собой омрачало одно: не имел царь детей.

Хоть жен царь немало имел, ни одна та царица
Наследника трона, увы, не родила ему.
Поэтому скорби печать исказила их лица:
:То было страданье, известное только уму.

В другом городе — Тамралипти, в то самое время,
Жил-был Дханапала, богатый безмерно купец.
Жена его вдруг понесла долгожданное бремя,
И дочку на свет родила для него, наконец.

Их дочка прекрасной была, словно дева из Рая,
Что чьим-то проклятьем низвергнута была на Твердь.
Её Дханавати назвали: та дева благая
Едва подросла, пережила родителя смерть.

Попался купец Дханапала в объятия смерти,
Избавившись бренного мира проблем, наконец,
А жадные родичи, словно рогатые черти,
Имущество разворовали, что нажил купец.

Вдова Дханапалы, что звали все Хираньявати
Собрала свои украшенья, что скрыла от них.
И дочь свою юную взявши с собой — Дханавати,
Родной дом покинув, сбежала подальше от лих.

Из страха великого пред этими упырями
Покинули дом они, как заключённый — тюрьму.
Оставив судьбу свою прошлую там — за дверями,
Они устремились вдвоём в Неизвестности Тьму.

Так дочка и мать брели вместе, вдвоём, спотыкаясь:
Кромешная тьма окружила их со всех сторон…
Так, Хираньявати, во мраке, на дочь опираясь,
В конце концов вышла из этого города вон.

По воле Судьбы эта вдовушка, Хираньявати,
Задела во мраке вора, что на кол был надет.
Она оказалась в том месте, конечно — некстати,
Добавив вору этим самым мучений и бед.

И вор жалобно простонал — «Кто моё мучит тело,
И сыпет тем самым на рану открытую — соль?!»
Вдова также вора спросила — «Кого я задела,
И вызвала невыносимую тяжкую боль?»

А тот отвечал ей — «Я — вор, и за это наказан:
Меня палачи посадили на вкопанный кол.
Но с телом страдающим я всё по-прежнему связан,
И до апогея — конца до сих пор не дошёл…

Скажи мне, пожалуйста, добрая женщина: кто ты;
И что ты здесь делаешь в этой пугающей тьме?»
Вдова ему все рассказала: отчаянья ноты
Излила она, нося скорбь в своём женском уме.

Пока она это глаголила, на небе чёрном
Покинула туч бастионы Луны пектораль:
Она, пребывая в Небес океане просторном,
Как-будто бы белый кораблик направилась вдаль.

Сиянье её озарило все стороны света
И вор, увидав Дханавати, промолвил вдове —
— «О, милая вдовушка, хоть моя песенка спета,
Послушай-ка, что родилось у меня в голове:

Я дам тебе тыщу златых, о, вдова дорогая,
Коль дочку-красавицу мне ныне в жёны отдашь!»
Вдова смеясь молвила, вора шутливо ругая —
— «Какая тебя напоследок обуяла блажь.

Зачем тебе дочка моя? Ты ведь дышишь на ладан:
Твои слова выглядят словно нелепый маразм!»
Ответил ей вор — «Я насажен на острый кол задом,
И вот, уже чувствую холод и мышечный спазм.

Я сына, увы — не имею, а Неба блаженство
Тому не вкусить никогда, кто детьми небогат.
Иметь сына хоть одного для отца — совершенство,
Ведь не попадёт он тогда в ужасающий Ад!

Коли согласишься на то и твоя эта дочка
Родит от кого-либо сына, то он будет — мой.
Кшетраджа решил заиметь я пред смертью — сыночка:
Прости меня, вдовушка, что мой ответ столь прямой.

Всё выслушав то, из-за денег вдова согласилась
И молвила — «Пусть будет так: я ей-Богу — не вру:
Тебе отдаю свою дочь, чтоб потомство родилось
Воды принесла та, полив ей на руку вору.

Тогда повелел как супруг он жене Дханавати,
Чтоб сделала так, как сказал он пред смертью своей.
А после того всего молвил он Хираньявати —
— «Ступай под баньян, о, вдовица за мздою моей:

Там я закопал золотые. Они — моя плата.
Когда я умру, то вели моё тело спалить,
А кости брось в реку в том месте, которое — свято,
Чтоб всяческий грех, что свершил я водой этой смыть.

А после того отправляйся во град Вакролака,
Где всякие люди счастливою жизнью живут:
Там, где правит царь Сурьяпрабха, нет горя и мрака.
Пусть ноги туда вас по смерти моей принесут.

Вы будете счастливо жить там, свободны от горя.
Тревог не познаете там вы а также забот.
Где правит такой государь — благоденствия море…
Я чувствую холод: меня покидает живот…»

Сказав это все, мучим жаждой, вор выпил водицы.
От страшных мучений, что острый тот кол причинил,
Вор умер тотчас на глазах у вдовы и девицы:
Его взор потухнул и голову он уронил…

А после того эта вдовушка, Хираньявати
Нашла тот, указанный вором, могучий баньян.
Она отыскала монеты златые те, кстати:
Для бедной вдовы это радости был океан.

Забрала она эти деньги и, с дочерью вместе,
Укрылась у друга покойного мужа её,
И вору умершему она воздала по-чести:
:Она не нарушила честное слово своё.

И сделала так, что вора того тело спалили,
А кости его утопили в священной реке,
И прочие все ритуалы для вора свершили
Вдова вместе с дочью, держа свою речь в кулаке…

А после того всего, эти монеты златые,
Вдова с собой взяла и с дочерью вместе ушла:
Их ждал Вакролака, его купола золотые…
Дороги змея вскоре их в этот град привела…

Купца Васудатту увидев там, Хираньявати,
Приобрела у него себе дом неплохой,
И стала там жить вместе с дочью своей, Дханавати,
Избавившись этим от козней семейки лихой.

Там жил человек один звали его Вишнусвами:
Он в городе этом прослыл как известный мудрец.
Его ученик, человек молодой Манахсвами
Был очень собою хорош — обаянья венец.

Хотя получил он рожденье в почтенном семействе
И образованье блестящее он получил,
Но, будучи юн, он помешан был на любодействе:
Он за куртизанками тело своё волочил.

Он страстью пылал к куртизанке одной — Хамсавали,
Которая брала за ночь аж пятьсот золотых:
Такие деньжищи в его кошельке не бывали,
И, он тосковал непрестанно, мечтая о них.

Однажды гулял Манахсвами ни видя — ни слыша:
Он думал о той куртизанке, тоскою объят.
Его Дханавати такого увидела с крыши:
Он был воплощеньем как-будто всех райских отрад.

Хотя исхудал он весьма, но хорош был обличьем:
:Так, девичье сердце украл он из клетки грудной,
Похожий на Бога Любови, осиян величьем.
И, вот Дханавати промолвила маме родной.

О, матушка, ты посмотри на красавца под нами
Как молод сей брахманский сын и собою хорош:
:Уносит сознанье он девичье, словно цунами.
Своим дивным обликом он с ясным Месяцем схож!»

И поняла матерь намёк дочери Дханавати,
Подумав при этом — «Когда выдавала я дочь,
Было с её мужем-вором оговоренно, кстати
Чтоб выбрала та кого-либо на ту одну ночь

Сейчас того юношу я попрошу об услуге,
Чтоб сына зачал он, и долг я бы выполнила…»
О том Хираньявати молвила верной прислуге,
Чтоб в месте безлюдном та к парню тому подошла.

Та всё передала что молвила Хираньявати.
Послушал распутник служанку и молвил он ей —
— «Пятьсот золотых, дорогая, мне было бы кстати:
Тогда бы на ночь на одну я наведался к ней,

А денежки эти потратил бы на Хамсавали
Служанка, услышав всё то, передала ответ.
И мать вместе с дочерью деньги ему передали
Чрез ту же служанку, как то диктовал этикет.

Принял Манахсвами те деньги с довольной улыбкой
И молвил посланнице свой однозначный ответ —
— «Согласен увидеться я с золотой вашей рыбкой:
Польщён я весьма и, увы, не могу сказать «Нет»!

И тут же служанка ввела его тайно в жилище,
И там он узрел Дханавати во всей красоте —
— «Твоё обаянье очам моим словно бы пища!…»
Так он, наслаждаясь, провел свою ночь в темноте.

Едва обагрился надир алой краской рассвета,
Работу свою совершив, Манахсвами исчез,
Сказав перед этим — «Ну, вот: моя песенка спета!»
Так спальню покинув, он вниз по верёвочке слез…

И, вот, понесла Дханавати ребёнка во чреве,
И родила сына как должно в положенный срок.
Зачать благородного сына случилось той деве,
Которой такую судьбу навязал собой Рок.

Ребёночка этого алого цвета ладошки
Украшенны знаками были Великой Судьбы;
Украшенны ими были его тело и ножки,
Не пренебрегли тем ребёночком люди дабы.

А к матери с дочерью, что родила того сына,
Во сне заявился Сам Хара с трезубцем в руке,
И молвил — «Вы знаете этой страны властелина,
Что град Вакролака в своём заключил кулаке.

Ребёнок родился у вас вне сомнения славный:
Его отнесите вы в царский дворец поскорей.
Он в будущем станет страны властелин полноправный.
Оставьте вы с тыщей златых его возле дверей.

И всё замечательно будет. И мать вместе с дочью
Друг другу поведали тот удивительный сон,
В котором им сам Махадева привиделся ночью,
А также о том повеленьи, что отдал им Он.

И без колебанья исполнили те приказанье
Трипуры Крушителя, что в шкуру барса одет:
Ребенка того, что имел Божие помазанье,
Оставили у врат царя с этой тыщей монет.

Царю ж Сурьяпрабхе, мечтавшем иметь себе сына,
Во сне повелел Бог с Трезубцем — «Проснись, государь!»
Иди забери поскорей долгожданного сына:
Лежит он, оставленный кем-то у врат твоих, царь.

Лежит в колыбели он и при нём деньги златые:
Его ты возьми себе, словно подарок Небес…
Проснулся монарх, услыхав наставленья святые,
И с ложа резного тотчас же с поспешностью слез.

Так, царь лично вышел к воротам, покинув чертоги,
И увидал там ребёночка дивной красы.
«Вот это подарочек мне приготовили Боги!»:
:Подумал король, улыбаясь в седые усы.

Царь стопы его рассмотрел и, конечно ладони:
Они несли знаки зонта; стяг был также на них;
Ракушка витая была и, конечно же — кони.
А подле ребеночка — груда монет золотых…

— «Достойного сына пожаловал мне Гор Властитель!»
И, взяв его на руки царь с ним зашёл во дворец
Устроил весьма пышный праздник страны повелитель,
Который не зря носил свой драгоценный венец.

И на протяжении всём фестиваля большого
Монарх роздал столько подарков, что счёт потерял.
Дарил свою милость правитель и снова и снова:
Так смысл слова «бедный» народ той страны утерял.

Так, дюжину дней проведя в развлеченьи великом,
Где пир был горой, музыканты а также — певцы.
Монарх Сурьяпрабха счастливый, с сияющим ликом,
Нарек сыну имя, как это творят все отцы.

Назвал царь его Чандрапрабхой — «Сиянием Лунным»:
Он рос не по дням — по часам, становясь силачом.
Все были довольны без меры царевичем юным:
Все качества добрые били в нём прямо ключом.

Привлёк он народа любовь своим мужеством, силой,
Своим благородством, учёностью и красотой.
Он образом жизни сравним был с Лучистым Ярилой,
Что льёт ореолом над миром свой свет золотой.

И, видя все эти достоинства, царь Сурьяпрабха,
Что стал уж седым и достиг в жизни то, что хотел,
Промолвил народу — «Отныне ваш царь — Чандрапрабха:
В делах добродетели он донельзя преуспел!»

Так, с теми словами помазал царь сына на царство,
А сам в Варанаси ушёл, подвиг вещий свершать.
Заботиться стал его сын о делах государства,
И происки Зла ради блага людей сокрушать.

И, вот, в свой положенный срок бывший царь Сурьяпрабха
В Посте и Молитве оставил сей мир под Луной.
Узнав о кончине отца славный царь Чандрапрабха,
Скорбя об утрате, исполнил свой долг основной.

Отца возложив на дрова, он кремировал тело;
И прочих обрядов посмертных немало свершил.
Сказал он придворным — «Исполнить священное дело
Заради отца моего я, министры, решил.

Сыновний свой долг я исполню и в Ганги потоки
Останки отца ради блага его опущу,
А, после того, как глаголят Священные Шлоки,
Я Гайю святую заради него посещу.

Там я совершу свою жертву всем предкам усопшим,
А после того я пойду по священным местам.
Ведь каждый живущий, согласно Законам Всеобщим,
Хоть раз в своей жизни пройти этот путь должен сам.»

Ему возразили министры — «Да как это можно?
Цари никогда не бросали державу свою!
Есть мненье Священных Писаний: оно — непреложно.
Беспечность такая возляжет на совесть твою!

Ведь царство, в котором так много проблем в управленьи,
Нельзя оставлять без присмотра: твоя это роль.
Оставить бразды государства всего на мгновенье
Бедою великой чревато, о, славный король!

Деянье такое свершить поручи ты другому,
Ведь если отправишься ты по Священным Местам,
Оставишь ты этим служение Долгу Благому,
Предавшись молитвам, аскезам а также — постам.

А кроме того, государь, безо всякой охраны,
Пойдёшь ты в исполненный всяких опасностей путь.
Тебя будут ждать не цветами различные страны,
Живут где разбойники, звери и прочая жуть.

Всё выслушав то, повелитель министрам ответил —
— «С меня хватит доводов ваших: я всем этим сыт.
Заради отца этот путь я не всуе наметил:
Свершить пилигрима труды моё сердце горит!

Пока я, мужи государства, достаточно молод,
Я выполню это ведь смерть ждёт нас всех каждый миг.
Для дел благочестья созрел я и чувствую голод,
Который незримо для глаза, в сознанье проник.

А вы, дорогие министры моё государство
Извольте, пока не вернусь я обратно, беречь.
Когда пройдёт время, вернусь я, окончив мытарства!»
На этом правитель окончил напутствия речь.

И, в благоприятную дату, свершив омовенье,
Король принёс жертву огню, в него масло возлив;
И брахманам мудрым воздал Чандрапрабха почтенье,
Пред тем на рогожу одежды и шёлка сменив.

И медленно стал удаляться в своей колеснице
И толпы народа немалые шли за ним вслед.
Царь уговорил их вернуться у самой границы,
И канул в пространство: колесный остался лишь след…

Так этот монарх, на министров оставив державу,
Отправился в дальний свой путь в колеснице большой.
Оставил он блеск королевский, богатство и славу,
Лишь о своей цели заветной радея душой.

С ним жрец родовой был и несколько брахманов тоже.
Они, благочестья полны, с ним отправились в путь.
Они вместе ели с царём и купались с ним тоже,
И вместе ложились на голой земле отдохнуть.

Царя развлекали народов иных одеянья,
А, кроме того их чудные весьма языки,
Обрядов, культуры и музыки их обаянье,
Пока, наконец, не достиг он Священной Реки.

Священная Ганга, разлив свои воды златые,
Вобрала в себя цвет волос Повелителя Гор:
О том непрестанно глаголят Писанья Святые,
И многие люди о том ведают до сих пор.

Величия полна, Богиня, красавица-Ганга,
Спустилась из Неба Миров на постылую твердь:
Кружа на Земле дивный танец, похожий на танго,
Она убивает грехи, игнорируя смерть.

Её золочёные волны, как-будто ступени,
Что в Неба просторы ведут, не смотря на грехи.
Её жёлтым волнам, что в шапочках белых из пены,
Поэты великие шлют свои чудо-стихи.

Родившись средь гор гималайских, Богиня Благая,
Играла златыми кудряшками Божьих Волос.
И ей, как Парвати, поклоны свои предлагая,
Аскеты творили молитвы, исполненны слёз

Сошёл с колесницы монарх, совершил омовенье,
И в Гангу тотчас опустил прах от тела отца.
Дары раздарил он и предкам воздав поклоненье,
Отправился далее в сопровожденьи жреца.

Со временем царь тот достиг благодатного града,
Что хвалят Писанья Священные наперебой.
Праягой зовётся то место: там жизнь как отрада.
Являясь святыней, тот град привлекает собой.

Сливаются там воедино для блага людского
Ямуна и Ганга совместно в единый поток:
Они, преисполненны веяньем Духа Святого,
Похожи на пламень лампадки и тёмный дымок.

Постясь в этом месте, правитель принял омовенье
И брахманам местным раздал с уваженьем дары.
Содеяв дел добрых немало, исполнен раденья,
Покинул монарх это место, что красит Миры.

А после, во град Варанаси приехал правитель:
Там море знамён разноцветных увидел король.
Они украшали священную эту обитель,
«Ом Намо Шивайя» неслышно глаголя пароль.

Они трепетали на шпилях красивейших храмов,
Похожих собою на горный заснеженный кряж.
Там не было пьяниц, воров, проституток и хамов.
Там всю атмосферу Святая заполнила Блажь.

Тот город к себе приглашал всякого пилигрима —
— «Приди и избавься, паломник, от всяких грехов.
Кто Освобождения жаждет не проходи мимо:
Здесь душу избавь от уродливых клякс и штрихов!»

Три дня пребывал в этом граде монарх Вакролаки.
Все эти три дня он держал очистительный пост.
Не пил царь водицы, не ел он плодов амалаки:
В своём аскетизме был царь Чандрапрабха не прост.

А после свершил он красивое жертв приношенье,
Чтоб Бога Великого, Шиву удовлетворить.
Ему преподнёс он из всяческих яств подношенье,
С желаньем у стоп Его вечную душу смирить.

Закончив всё это, правитель отправился в Гайю,
И, пока он ехал, деревья встречали его.
По ходу он манго видал и большую папайю:
Ему те шептали — «Отведай плода моего!»

Росли там высокие пальмы и дикие сливы,
Деревья капитха а также зеленый бамбук,
Там бильвы росли у дороги, любимицы Шивы,
И древа ашока, что всех избавляют от мук.

Встречались там часто по ходу деревья шалмали,
И древа киншука раскрыли под Солнцем цветки:
Они всем сообществом почесть царю воздавали,
Пытаясь склониться и сыпали вниз лепестки.

Там сладкие песни правителю пели пичужки:
Скворцы, жаворонки, кукушки а также дрозды.
Так ушки царя Чандрапрабхи сошлись на макушке:
Его наслаждали волшебные эти сады.

Царю служил ветер, что нёс с собой дух благовонный,
А также различных расцветок лесные цветы.
Остановился не раз экипаж его конный,
Чтоб царь насладился феерией той красоты.

И, вот, миновав те леса, царская колесница
Прибыла со всем экипажем на Гайи холмы.
Там царских коней отвязал верный конюх-возница,
Оставив повозку под пышною кроной хурмы.

Царь жертву для предков свершил и иные деянья,
Которые славятся в строках Священных стихов.
Раздал местным брахманам с щедростью он подаянье,
Себя избавляя тем самым от тысяч грехов.

В священную рощу вошёл государь Вакролаки:
Там рос многомощный баньян, туласи дерева;
Листвой шелестели кадамбы там и амалаки…
Колодец священный там был, проявлявший дива.

Чтоб радостен был в царстве умерших царь Сурьяпрабха,
Дабы он доволен был сыном своим до конца,
Судьбою влеком, появился там сам Чандрапрабха:
Он бросить собрался в колодец дары для отца.

И в этот же самый момент царя брови поднялись,
И от изумленья разинул правитель уста:
Над зевом колодца руки сразу три вдруг поднялись.
«Куда ж принесть жертву?»: задача весьма непроста.

Царь брахманам задал вопрос свой — «Что всё это значит?
В чью руку мне, брахманы, жертву святую отдать?
Кто эту загадку заради меня растолмачит?
Значенье её я не в силах, увы, разгадать…»

Сказали они ему — «Вот, рука с ломом железным:
Её, вероятно, поднял над колодезью вор.
При помощи лома, нажимом весьма полновесным,
Ломаются двери, закрыты на прочный запор.

Вот, брахманский хлопковый шнур во второй длани видно:
Скорее всего это брахман, о, наш государь.
А вот рука с перстнем, что выглядит очень солидно:
На ней знаки добрые. Сразу заметно: то — царь.

Но вот незадача — не знаем мы, в какую руку
Тебе надлежит положить свою жертву король.
Не в силах всё то разгадать испытали мы муку:
Поэтому сам ты свой выбор содеять изволь!»

Вот так царю-батюшке молвили брахманы эти:
Ладони они виновато свои развели.
И царь опустил свои руки как-будто бы плети,
И, в недоуменьи застыл, словно кит на мели…

Поведав рассказ удивительный, молвил ветала —
— «Ответь же мне, царь: в чью же длань нужно жертву вручить?
А коли не скажешь — главы твоей сразу не стало.
Она разорвётся — не сможет никто залечить.

Владыка страны, что познал весь Закон досконально
Как, в прочем, и ранее было — не пал в грязь лицом —
— «Отдать эту жертву вору было бы идеально,
Поскольку является он настоящим отцом

Хотя и зачал его брахман, но, всё ж, моё мненье,
Что он не отец, ведь за то он принял гонорар.
Подобен он шлюхе: за то я прошу извиненья.
Не стоит ему отдавать этот жертвенный дар!

И царь Сурьяпрабха отцом его мог быть законным,
Поскольку его лично вырастил и воспитал,
Но жертву вручить в его руку я не был бы склонный:
Ведь тыща монет была там, где ребёнок лежал!

А, что же касается матери, жуликом этим
Получена в жёны она с пригоршнею воды.
За сына рожденье оставив ей деньги, вор этим
Обрел себе отпрыска из королевской среды!

Поэтому, вору отдать следует подношенье…»
Как только он это промолвил, покойник пропал…
Продолжить то дело с нуля монарх принял решенье,
И к древу шиншапа пошёл: духом он не упал.

Продолжение: Рассказ двадцатый

имя

Эл. почта (не публикуется)

сайт

Δ