Тривикрамасена, тот царь, возвращался попятно
Сию ситуацию он нашёл силы принять
Где труп находился — достаточно было понятно
И, он возвратился ко древу шиншапа опять.

Во мраке пугающем в свете костров погребальных
Царь царства Пратиштхана, снова тот труп увидал:
Стонал он и корчился, словно от мук нереальных,
И, изредка, тьму оглашая, притворно рыдал…

Покойничка вместе с веталой, в него что вселился,
Поднял государь на плечо и отправился в путь.
Ветала промолвил — «Вернуться ты не поленился
Весьма мне по нраву твоя благородная суть!

Всех этих мучений, свалившихся на твою долю
Ты не заслужил, однозначно, о, праведный царь!
Неся этот труп по костями укрытому полю,
Послушай историю, произошедшую встарь:

Как три юных брахмана вернули девушку к жизни

И, так, я начну свой рассказ с твоего позволенья
О, славный правитель, блюдущий Священный Закон
На береге речки Калинди одно есть селенье:
Оно Брахмастхалой зовётся веков испокон

Сословье священников полнило эту обитель
Что славна была изобильем ученых людей
Там жил человек Агнисвами, священнослужитель
Он Вед был знаток и носитель Высоких Идей

Супруга его родила необычную дочку,
Что радость вселила в сердца этой славной четы.
В реестре красавиц поставив уверенно точку,
Она попирала шаблоны мирской красоты.

Та дева казалась Апсарой божественной стати
И, судя по облику, была шедевром Творца.
Её называли с рожденья Мандаравати
Она утопала в безмерной любови отца

Вступив пору юности, пышно цвела эта дива
Как-будто фруктовое дерево в пору весны
Прознав, что та девушка невероятно красива,
Три брахманы пришли за нею, друг другу равны.

Они были из Каньякубджи красивы собою
Они знали Веды, и каждый был честен и прост
Желая её себе в жёны ценою любою,
Надеялись те ухватить птицу счастья за хвост.

Они Агнисвами порог без конца оббивали,
Лелея желание дочку его получить.
Старались те, но Мандаравати им не давали:
Отец её, брахман успел всех троих изучить.

Он ведал прекрасно, что если отдаст её в руки
Кому-то из них, остальные страдая весьма
Покончат с собою, прервав свои страшные муки
Что вызванны силой взбешённого зверя — ума.

И он, не желая виновным быть в двойственной смерти,
Свою дочь прекрасную замуж не дал никому
Сказал он себе — «Не милы мне рогатые черти:
Мои достиженья земные лежат на кону!»

А те трое брахманов денно и нощно сидели:
Как птица Чакора очами ест в небе Луну
Так, эти три брахмана на эту деву глядели
В её красоты неземной пребывая плену.

Случилось, однако, при этом большое несчастье
Мандаравати весьма сильно занемогла
Бороться с болезнью — дано людям только отчасти
И, бедная Мандаравати, вконец умерла.

Безмерно скорбя всей душой, эти брахманы трое
Свершили над нею, как надобно, свой ритуал
Украсили тело. Его, что уже неживое,
Как яростный тигр, огонь погребальный сожрал

Один из троих тех на том самом месте сожженья
Построил из веток себе невысокий шалаш
И ложе себе смастерил из остатков горенья:
Из пепла любимой, ввергая всем этим в мандраж.

И стал жизнь свою коротать там, на этом кладбище
И милостыней добровольной безропотно жил
Второй юный брахман собрал кости на пепелище
И, взяв их с собою на брег Святой Ганги, отбыл

А третий, ту смерть пережив, стал святым пилигримом,
Скитаясь по бренному миру как лист — на ветру.
Бродя без пристанища, пылью покрытый как гримом,
Он место ночлега всегда покидал поутру.

В скитаньях своих он нашёл, наконец, деревушку
Под крышу свою его брахман привёл погостить
Почтили его и водою наполнили кружку,
Дымящимся рисом его не забыв угостить

Когда он принялся вкушать скромное угощенье
Ребёнок, что бегал той комнатой, вдруг заревел
Жена попросила за это у гостя прощенья
И стала его унимать, но он всё же ревел

Тогда, та, разгневавшись сильно, ребёнка схватила
И бросила мигом в пылающий ярко очаг,
И нежное тело полымя костра охватило,
И, так он стал пеплом за миг лишь, у всех на глазах.

Все волосы на голове того гостя-аскета
Поднялись как-будто бы иглы на теле ежа —
— «О, горе! О, ужас! Увы! Где же видано это?
Попал я в дом Брахма-Ракшаса»: вскричал он, дрожа.

На эти слова ему молвил спокойно хозяин —
«Смотри, дорогой, как я к жизни ребёнка верну.
Щас мантрой его воскрешу я. Не будь столь отчаян:
Изволь не страшиться, о, гость мой меня и жену.

Промолвил он те свои речи; взял с мантрами книжку;
Заклятье прочтя, заговоренный взял порошок;
На пепел его сыпанув, оживил он сынишку,
Чтоб гость приглашённый, вконец, потрапезничать смог

И в маленьком ларчике скрыл книжку хозяин дома,
Чтоб, чуть погодя, с темнотою улечься поспать.
И, гость его, под впечатленьем такого приёма,
Смотря на хозяина, также устроился спать.

Когда сам хозяин уснул, тот подвижник поднялся
И вытащил книжицу, не прекращая дрожать
Так, в сумраке ночи уж вскоре сей гость затерялся
Но, всё же от ужаса он продолжал убегать.

Он шёл двое суток и прибыл на это кладбище,
Где Мандаравати спалил погребальный костёр.
В то самое время пришёл на её пепелище
Ещё один брахман, что не приходил до сих пор.

Он, косточки бросив красавицы в Вещую Реку,
Пришёл на кладбище, чтоб праху почтенье воздать
Ему он сказал и тому, в шалаше человеку —
— «Сейчас я её постараюсь из пепла поднять!»

Их он убедил отодвинуть шалашик подальше
И книжицу с тайными мантрами вынул скорей
Щепотку достал порошка и, без всяческой фальши
Над ним прочёл мантру, что всяких заклятий сильней.

И высыпал в прах этой девушки. Чудо свершилось
Она, словно Феникс из пепла, восстала живой
Как злато червонное, Мандаравати светилась
Прекрасная ликом, как-будто цветок луговой

А три этих брахмана, страстью немалой объяты
Её стали руку просить лишь в угоду себе
Сцепились друг с другом они, словно в битве — солдаты
И, все перессорились в жаркой словесной борьбе

Один из них крикнул — «То я её поднял из праха
Поскольку аскезой живя, её пепел хранил!»
Другой ему молвил — «Моя то заслуга, неряха
Ведь я в Святой Ганге останки усопшей омыл.

А третий воскликнул — «Моей та должна быть женою
Ведь тайною мантрой её поднял именно я!»
Так каждый кричал — «Эта дева должна быть со мною
Так стали врагами заклятыми эти друзья.

Теперь, о, король Пратиштханы, вопрос тебе встречный:
Кому из той троицы Мандаравати — жена?
А коль не ответишь, то знай же, о, царь безупречный:
:Твоя голова разлететься на части должна

Вопрос этот выслушав, молвил Тривикрамасена —
— «Подвижник, который скитался в миру под Луной
И поднял её тайной мантрою прямо из тлена
Не может жениться: ведь стал он отец ей родной

А тот, что собрал её кости и в Гангу их кинул,
Исполнил тем самым классический долг сыновей.
А тот, кто на ложе из пепла, её не покинул,
Тот любит её глубоко: он и должен быть с ней!»

Услышав ответ короля тот достаточно ясный,
Ветала с плеча соскочил и растаял во мгле.
Но царь понимал: все попытки его не напрасны,
И вспять возвращался, следы оставляя в золе…

Он твёрдо решил изловить поскорее Веталу
Чтоб не получилось, что царь, обещая, солгал
Кто духом силён, тот упорства имеет немало
Готов умереть ради слова, которое дал.

Рассказ третий

имя

Эл. почта (не публикуется)

сайт

Δ