Во мраке кромешном герой, повелитель народа
Идёт через Ночь, что подобна ракшаси собой.
Весьма впечатляет кладбища ночного природа:
Её проявлений бы перепугался любой…

Кладбище сверкает очами костров погребальных:
Своим жутким видом оно вызывает мандраж.
На коже мороз вызывает звук арий печальных
Злых духов во тьме, что являются, словно мираж…

Но, несмотря на всё это, властитель державы
К ужасному древу шиншапа явился опять.
Оно свои ветви раскинув, как змей многоглавый,
В белёсом тумане, скрипя, продолжало стоять.

На нём, озарённый огнями костров погребальных,
Покойничек этот тихонько качаясь, свисал,
Но царь, героизма исполнен, без корчей ментальных,
Обрезал верёвку и наземь покойник упал.

Взвалил на плечо себе царь это мёртвое тело
И молча, сквозь сумрак кладбища направил шаги.
Покойничек молвил — «Не царское ведь это дело:
Ты с ношей тяжёлой во тьме нарезаешь круги!

Устал я метаться средь ночи туда и обратно:
Ты бегаешь туда-сюда, словно ткацкий челнок.
Меня через кладбище носишь ты безрезультатно,
Имея колёса как-будто бы заместо ног!

Меня восхищало твоё то искусство ответа:
Послушай ещё от меня интересный рассказ.
Весьма любопытно мне царь, что ты скажешь на это:
Ответить тебе тяжело будет на этот раз.

Об отце, женившемся на дочери
и сыне, женившемся на матери
и о родстве их детей

На юге жил царь: он владел небольшим государством.
Его Дхарма звали. Имел много родичей он.
Весьма образцово он правил своим малым царством:
Всегда защищал добродетельных подданых он.

Жену он имел, Чандравати из царства Малава.
Аристократической женщиной была она:
Она отличалась наличием доброго нрава.
Прекрасна собою она была словно Луна.

Они в своём брачном союзе родили совместно
Лаваньявати, прекрасную обликом дочь.
«Прелестная» — имя её было очень уместно:
Была та похожа собой на апсару точь в точь.

Но как только в юность вошла эта дивная дива,
Их родственники-заговорщики свергли царя.
Они, поступив по-предательски несправедливо
Страну поделили, желаньем наживы горя.

И жизни спасая, царь Дхарма с супругой и дочью,
Забрав драгоценности, бежали прочь из страны,
Во мраке державу покинув глубокою ночью,
Под тусклым, прохладным сияньем неполной Луны.

Царь Дхарма с супругой и дочью, держал путь-дорогу
К границам Малавы, где жил Чандравати отец.
Все трое шагали, вручив жизни Вечному Богу,
Пока не достигли они пика Виндхья, вконец.

Лесистые склоны его, сплошь объяты туманом,
Собой представляли Безвестности страшный портал,
Но царь шёл навстречу в стремленьи своём невозбранном,
Пока мир, обуянный дрёмой как-будто бы спал…

Вот, Ночь распростилась с царём, пролив слёзы-росинки,
И Солнце оранжевым зонтом украсил надир.
Как-будто паук, растянувший свои паутинки,
Своими лучами Ярило объял этот мир.

Лучи его вверх поднимались и предупреждали:
«О, царь дорогой, не входи в этот сумрачный лес
Зачем ты бездумно забрёл в эти дальние дали:
Зачем ты в обитель разбойничью эту залез?»

Царь шёл перевалом лесистым влекомый Судьбою
Как-будто былинка несут что по Небу ветра.
С женой Чандравати совместно и с дочью младою
Царя потянуло зловещего Рока дыра…

Остры, словно бритва цирюльника, куша травинки,
В большом изобильи что полнили эти места,
Изрезали ноги идущим по узкой тропинке:
Дорога семьи королевской была непроста.

И, вот, наконец, они вышли к селению бхиллов,
Что было оплотом весьма кровожадных людей:
Безжалостных тигров, волков и больших крокодилов
Разбойники эти были многократно лютей

Они, расхитители жизней людских и богатства,
Скопились в селении этом как осы в гнезде.
Они полны зависти, злобы и лицеприятства
Держали лесные угодья в железной узде

И эти лихие разбойники, люди без чести,
Заметив лишь издалека этих женщин с царём,
С оружьем различным в десницах воскликнули вместе:
«Сейчас мы у них украшенья и жизнь отберём!»

Царь Дхарма, заметив толпу, что бежала навстречу,
Велел дочери и жене — «В лес бежать вам пора!
Свою честь спасайте и жизни! А я их всех встречу!»
И путь преградил негодяям как-будто гора

Супруга веленье исполнив, жена Чандравати
Стремительной ланью исчезла в ближайшем лесу;
За ней по пятам устремилась и Лаваньявати
И врезалась в заросли, с листьев сбивая росу…

А царь, этим временем, яростно с бхиллами бился.
Лишь меч со щитом составляли его арсенал.
Его многочисленный враг, что безмерно гордился,
На первых порах пораженье едва не познал.

Царь Дхарма, геройски сражаясь, был очень опасен:
Разбойников злых зарубил государь без числа.
К великой науке сражений он был сопричастен:
В него не попала поэтому вражья стрела,

Хотя злые бхиллы его ими сплошь осыпали.
Тогда вождь злодеев поднял всё селенье своё
С различных сторон они на короля наступали,
Напомнив в своей устремлённости дикой — зверьё.

Разбили они царю вдребезги щит из металла,
И в битве неравной они умертвили его,
Но в этом сраженьи их было убито немало,
Хотя те напали толпой на него одного.

Затем бхиллы сняли с царя все его украшенья:
Довольны добычей, они убрались тут же прочь…
От взоров разбойников скрыли густые растенья
Царицу Чандравати и её юную дочь:

Убийство царя лицезрея, что очень жестоко,
В великом смятеньи бежали принцесса и мать.
Они в другой лес убежали, исполненны шока,
И долго еще не могли ужас тот осознать.

На бреге пруда небольшого, росли где кувшинки,
Под древом ашока они свой приют обрели
Уставшие женщины в воду роняли слезинки,
И в ужас весь этот поверить никак не могли…

И в это же самое время туда прискакали
Какого-то племени вождь и наследник его:
К охоте пристрастье они весьма сильно питали,
Но не подстрелили они до сих пор никого…

Они увидали следы Чандравати и дочки,
И вождь Чандасингха сказал — «О, мой сын дорогой!
Сих стоп отпечатки красивы как-будто цветочки:
Давай-ка скорее догоним тех женщин с тобой.

Ты выберешь ту из них, что тебе будет по-вкусу
Сын Сингхапаракрама молвил отцу свой ответ:
«В лице этих женщин с тобой обретём мы по плюсу.
Моя будет та, чей в пыли этот маленький след,

Поскольку она, я считаю, гораздо моложе.
А та, у которой след больше, сгодится тебе…
В супруге нуждаешься ты, вне сомнения тоже:
Возьми же её, о, отец мой на радость себе!»

Ему возразил Чандасингха — «Сынок мой родимый,
Ты что же такое глаголишь? Недавно совсем
Не стало в миру под Луною супруги любимой,
Что была хорошей и дорога была нам всем.»

Но не согласился с ним сын и сказал в одночасье:
«Не стоит тебе, о, мой батюшка, так говорить!
В пустом доме жить, вне сомнения — то катавасия:
Тебя я желаю, отец непременно женить!

Жена плещет лунным покоем направо-налево.
Хорошую очень жену не отвергнет мудрец…
Ты стих не слыхал, что составил поэт Муладева?
Тебе его строки сейчас повторю я, отец:

«Лишь дурень весьма несмышлённым жить будет в жилище,
Где милая сердцу супруга о нём не грустит:
Он словно кувшин, у которого выбито днище;
Он счастья и маленькой капли в себе не вместит!

Коль верная мужу супруга отсутствует в доме,
И в ленту дороги свой взор не вонзает она;
Коль та по тебе не вздыхает протяжно в истоме,
То место, где жизнь ты влачишь, несомненно — тюрьма!»

Пусть жизнь мою спалит бушующий пламень проклятья,
Коли ты в супругу одну из тех двух не возьмёшь!»
Услыша такие слова, согласился с ним тятя:
«Ну что же, сыночек: твой довод, бесспорно — хорош!»

И так, по следам те поехали узкой тропинкой,
И вскоре они, наконец-то, к пруду подошли.
На береге белом, поросшем лазурной кувшинкой,
Отец вместе с сыном тех самых двух женщин нашли.

То была Чандравати, очень прекрасна собою,
Похожая обликом дивным на звёздную Ночь,
И Лаваньявати, что схожа своей красотою
На яркую в небе Луну в полнолунье, точь в точь.

Они, отличаясь контрастно своим цветом кожи,
Расположились под кронами пышных дерев.
На День вместе с Ночью они внешним видом похожи,
Весьма испугались, отца вместе с сыном узрев:

«Не бойся, о, матушка!»- молвила Лаваньявати —
«Они не похожи собой на ужасных воров.
Одежды их очень богаты, скажу тебе кстати;
Их лица — аристократичны, цвет кожи — здоров.

Они на охоту, о, мама приехали видно…»
Но мать продолжала дрожать как осиновый лист.
И, вот, Чандасингха, что выглядел очень солидно,
С коня спрыгнул наземь красиво, как-будто артист,

И молвил им, двум: «По следам вашим тропкою леса
Приехали мы сюда на скакунах на своих.
Явились пред вами мы только лишь для интереса,
Дабы увидать вас в лесу этом страшном живых!

По вам двоим видно, что в скорбь вы нырнули как в море.
Ютитесь вы в лесе, что от всех людей удалён.
Подобны вы Рати и Прити, что ввергнуты в горе,
Когда Кама был Махэшварою испепелён,

Когда у Великого Бога его третьим глазом
Исторглось полымя, его в пепел вмиг превратив…
Вы схожи своей красотою с бесценным алмазом,
Здесь терпите муки, аскезе себя посвятив!

В лесу этом тёмном, глухом, в его мраке чернильном,
Вы бродите обе, достойны жить в царском дворце!
Изранены куша травою, в смятении сильном,
Храните вы скорби печать на прекрасном лице!

В прекрасные стопы, подобные алым пеонам,
Вонзались колючки, которыми полон сей лес:
Такие печальные мысли, подобные стонам,
Сжимают сознание наше как-будто бы пресс!

Поднятая ветром и севшая на ваши лики
Дорожная пыль заставляет нас тоже бледнеть,
А жгущие ваши тела Солнца Красного блики
Нас вынудили словно раков варёных — краснеть.

В лесу, полном хищников, видеть вас очень нам в тягость
Поведайте же, что случилось. Откройтесь для нас!»
Почувствовав в этих речах состраданье и благость,
Царица, вздохнув, им поведала с грустью рассказ.

Услышав всю эту историю, полную боли,
А также узнав, что без мужа осталась она,
Утешил их двух Чандасингха — «Не плачьте уж боле,
Царя убиенного славные дочь и жена!»

Так, ласковой речью он их убедил породниться,
И к браку совместному очень умело склоня.
У двух женихов засветились от радости лица:
Невест своих те увезли, усадив на коня.

Жилище их было подобно столице Куверы.
Они прославляемы были в народе своём.
Царица Чандравати была довольна без меры:
Они родились будто заново с дочью вдвоём.

А что было делать тем жёнам, защиты лишённым,
Попавшим в большую беду в незнакомой стране?
Вопрос о женитьбе был вскоре удачно решённым:
Отец вместе с сыном себе обрели по жене.

Поскольку нога была маленькой у Чандравати,
Сингхапаракрама в супруги её получил;
А с более крупной ступнёй дочку Лаваньявати
Обрёл Чандасингха, который отцом ему был.

Ведь как те могли отказаться от их соглашенья,
Когда те следы увидали в дорожной пыли?
И так между ними весьма странные отношенья
Возникли тогда и причудливый вид обрели.

Женился на дочке отец, а его сын — на маме,
А дочь для родительницы стала словно свекровь,
И одновременно невесткой… Такими делами
Мир полнится этот, являя дива вновь и вновь.

Со временем жёны детей для мужей нарожали:
Сынов с дочерьми породили они без числа.
И так, отец с дочью совместно семьёй проживали,
И мать вместе с сыном и жизнь их была весела…»

Такой вот рассказ удивительный молвил ветала,
Пока его царь-государь через кладбище нёс.
А после того королю с любопытством немалым
Ветала задал очень каверзный, трудный вопрос:

«И так, у нас есть Чандасингха и Лаваньявати:
Отец, что в законные жёны себе дочь избрал;
А также есть Сингхапаракрама и Чандравати:
То мать вместе с сыном, который супругом ей стал.

В каком же родстве будут ими рождённые дети?
Изволь же ответить на это владыка страны,
Иначе тебя ожидают проклятия сети:
Ответ утаишь свой — погибнешь при свете Луны!»

Услышав веталы вопрос долго думал правитель,
Но не находил он ответа и молча шагал.
Могучий ветала, мистических сил повелитель
В душе рассмеялся и про себя думал-гадал:

«Ответить на эту загадку не может правитель,
Поэтому он, осторожно шагая,  молчит…
В который уж раз Пратиштханы благой повелитель
Покойничка вместе со мной чрез кладбище влачит:

Не буду я боле обманывать славного мужа,
Иначе монах Кшантишила, колдун-чародей,
Которого в Мире Подлунном, наверно, нет хуже,
Продолжит крамолу вершить против нас и людей.

Вскружу вокруг пальца я низкого духом монаха,
И благо царю благородному тем сотворю».
И так, поразмыслив, ветала окликнул монарха:
«На твои мытарства я, славный правитель, смотрю:

Ты ходишь вперёд и назад в страшном мраке кладбища,
Среди черепов и огней погребальных костров.
Бесплотные духи здесь воют, по кладбищу рыща:
Пейзаж сей полночный пугающ собой и суров!

Весьма утомлён ты, но духом ты твёрд как железо,
И счастлив по-прежнему ты, повелитель страны:
Тебя не сломила суровая эта аскеза
Тащить на себе мертвеца безо всякой вины!

Моё испытанье ты выдержал очень неплохо:
Удовлетворён я весьма героизмом твоим!
Тебе не устрою я боле такого подвоха.
Дабы обресть благо, внемли же словам ты моим.

Несёшь ты покойничка этого к бхикшу-злодею
Вот ради чего, Пратиштханы великий монарх:
Когда ты притащишь его к этому чародею,
Покинуть сей труп меня мантрой заставит монах,

Чтоб жертву принесть мне. На жертв приношеньи на этом
Тебя вероломно задумал принесть в жертву он.
Попросит тебя тот злодей-чернокнижник при этом
Обряда заради свершить восьмичленный поклон.

На то ты скажи ему — «Я кланяться не умею,
Поэтому сам покажи мне как то совершить.»
Когда он показывать станет, то ты чародея
Изволь быстрым взмахом клинка головёнки лишить.

Ты этим плоды все обрящешь от жертв приношенья,
К которому этот злодей устремлён был всегда:
Царя видьядхаров займешь ты тогда положенье.
А коль не убьёшь чародея, случится беда:

:Тебя обезглавит вмиг молниеносным ударом
Злодей-попрошайка коварно скрывающий грех,
И все мои эти старания пропадут даром.
В ответственной миссии сей обрети, царь успех!

Промолвив тираду свою, тот могучий ветала,
Оставил то мёртвое тело, где он пребывал.
И, царь, потрясён этой правдой немного-немало,
К монаху-злодею вражду вдруг испытывать стал.

Но был он великим героем и шаг свой направил
К тому колдуну, Кшантишиле, коварному псу:
Большое весьма расстоянье царь сзади оставил,
То мёртвое тело в потёмках держа на вису…

Продолжение: Рассказ двадцатый пятый

имя

Эл. почта (не публикуется)

сайт

Δ